Место, где приземлился первый космонавт мира, люди назвали Гагаринским полем. С первых же дней оно привлекло внимание не только жителей Саратовской области и нашей страны, но и зарубежных гостей. С одной стороны — несколько унылый пейзаж, брошенное людьми место, про которое вспоминают только когда наступает юбилейный День Космонавтики. С другой — место обитаемое, посещается брачующимися парами, космонавтами и т.д. И вообще, мест на Земле, где приземлился первый космонавт, не так уж много…
Сначала на месте приземления Ю.А. Гагарина вкопали столбик с дощечкой, на которой была надпись: «Не трогать. 12.04.61. 10 ч.55 м. Моск. врем.». Через год здесь соорудили небольшой постамент. Ныне на месте приземления возвышается обелиск с космической ракетой и памятником Ю.А. Гагарину.
У обелиска посажены деревья: ели, березы, клены, белые акации, а на склоне оврага — аллея вязов. От магистральной дороги к месту приземления Гагарина ведет узкая асфальтированная дорога, окаймленная пирамидальными тополями.
Приземление первого космонавта мира на Саратовской земле не планировалось, его ожидали в районе Казахстана. Но поскольку орбита Гагарина оказалась выше расчетной на 40 километров, изменились дальность и время полета.
На высоте 7 тысяч, согласно программе полета, Юрий Алексеевич катапультировался из кабины корабля и на парашюте стал опускаться на Землю. Многие люди до сих пор путают место приземления космонавта и кабины корабля. В официальной печати сообщалось, что Ю.А. Гагарин приземлился «в заданном районе» в кабине корабля «Восток». Это неправда. Юрий Алексеевич автономно приземлился на парашюте.
«Заданный район» недолго был секретным, но в печати и ныне нет-нет да и появится это выражение — заданный район. Он теперь известен: деревня Смеловка Терновского (ныне Энгельсского) района Саратовской области, в 27 километрах южнее города Энгельса. Географические координаты: 51°16' северной широты и 45°59' восточной долготы.

Доклад тов. ГАГАРИНА Ю. А. от 13 апреля 1961 г. на заседании Государственной комиссии после космического полёта:
СОВ. СЕКРЕТНО
экз. № 1

«…Подумал о том, что сейчас будет катапультирование. Настроение было хорошее. Стало ясно, что сажусь не на Дальнем Востоке, а где-то здесь, вблизи расчетного района. Момент разделения хорошо заметил. Глобус остановился приблизительно на середине Средиземного моря. Значит, все нормально. Жду катапультирования. В это время приблизительно на высоте 7 тысяч метров происходит отстрел крышки люка № 1. Хлопок, и крышка люка ушла. Я сижу и думаю, не я ли это катапультировался? Так, тихонько голову кверху повернул. В этот момент произошёл выстрел, и я катапультировался. Произошло это быстро, хорошо, мягко. Ничем я не стукнулся, ничего не ушиб, всё нормально. Вылетел я с креслом. Дальше стрельнула пушка, и ввёлся в действие стабилизирующий парашют.
На кресле я сидел очень удобно, как на стуле. Почувствовал, что меня вращает в правую сторону. Я сразу увидел большую реку. И подумал, что это Волга. Больше других таких рек нет в этом районе. Потом смотрю — что-то вроде города. На одном берегу большой город, и на другом — значительный. Думаю, что-то знакомое.
Катапультирование произошло, по моим расчётам, над берегом. Ну, думаю, очевидно, ветерок сейчас меня потащит, и придётся приводняться на воду. Потом отцепляется стабилизирующий парашют, и вводится в действие основной парашют. Проходило всё это очень мягко, так, что я ничего почти не заметил. Кресло также незаметно ушло от меня вниз.
Я стал спускаться на основном парашюте. Опять меня развернуло к Волге. Проходя парашютную подготовку, мы прыгали много как раз вот над этим местом. Много летали там. Я узнал железную дорогу, железнодорожный мост через реку и длинную косу, которая далеко в Волгу вдаётся. Я подумал о том, что здесь, наверное, Саратов. Приземляюсь в Саратове.
Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис. Так он и не открылся. Произошло только открытие ранца.
Я уселся поплотнее и стал ждать отделение НАЗа (НАЗ — носимый аварийный запас). Слышал как дёрнул прибор шпильки. Открылся НАЗ и полетел вниз. Через подвесную систему я ощутил сильный рывок и всё. Я понял, что НАЗ пошёл вниз самостоятельно.
Вниз я посмотреть не мог, куда он там падает, так как в скафандре это сделать нельзя — жёстко к спинке привязан.
Тут слой облачков был. В облачке поддуло немножко, и раскрылся второй парашют. Дальше я спускался на двух парашютах.
Наблюдал за местностью, видел, где приземлился шар. Белый парашют и возле него лежит чёрный, обгорелый шар. Это видел я недалеко от берега Волги, примерно в километрах 4 от моего места приземления.
Опускаясь, заметил, как справа от меня по сносу виден полевой стан. На нём много народу — машины. Рядом дорога проходит. Шоссе идет на Энгельс. Дальше вижу, идёт речушка-овраг. Слева за оврагом домик, вижу, там какая-то женщина телёнка пасёт. Ну, думаю, сейчас я, наверное, угожу в этот самый овраг, но ничего не сделаешь. Чувствую, все смотрят на мои оранжевые красивые купола. Дальше смотрю, как раз я приземляюсь на пашню. Думаю, ну сейчас приземлюсь. Как раз спиной меня несёт. Пробовал развернуться, в этой системе трудно развернуться, вернее, не развернёшься. Перед землёй примерно метров за 30, меня плавно повернуло прямо лицом по сносу. Ветерок, как определил, был метров 5—7. Только успел я это подумать, смотрю земля. Ногами «тук». Приземление было очень мягкое. Пашня оказалась хорошо вспахана, очень мягкая, она ещё не высохла, Я даже не почувствовал приземления. Сам не понял, как уже стою на ногах. Задний парашют упал на меня, передний парашют пошёл вперёд. Погасил его, снял подвесную систему. Посмотрел — всё цело. Значит, жив, здоров.
Да, в воздухе я отсоединил колодку ОРКа *(ОРК — объединенный разъем кислородный.)*, открыл шлем уже на земле. Приземлился с закрытой шторкой. Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе. Получилось так, что шарик клапана, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку. Подвесной системой было все так притянуто, что я минут 6 никак не мог его достать. Потом расстегнул демаскирующую оболочку и с помощью зеркала вытащил тросик и открыл клапан нормально.
Дальше принимал меры к тому, чтобы сообщить, что приземление прошло нормально. Вышел на пригорок, смотрю женщина с девочкой идёт ко мне. Примерно метров 800 она была от меня. Я пошёл навстречу, собираясь спросить, где телефон. Я к ней иду, смотрю, женщина шаги замедляет, девочка от неё отделяется и направляется назад. Я тут начал махать руками и кричать: «Свой, свой, советский, не бойтесь, не пугайтесь, идите сюда». В скафандре идти неудобно, но всё-таки я иду. Смотрю, она так это неуверенно, тихонько ступает, ко мне подходит. Я подошёл, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса. Познакомились с ней, и она рассказала мне, что по телефону можно говорить с полевого стана. Я попросил женщину, чтобы она никому не разрешала трогать парашюты, пока я схожу до полевого стана.
Только подходим к парашютам, здесь идут человек 6 мужчин: трактористы, механики с этого полевого стана. Познакомился с ними. Я им сказал, кто я. Они передали, что вот сейчас передают сообщение о космическом полёте по радио.
Через минуты 3 подошла автомашина ЗИЛ-151. На ней прибыл майор артиллерист тов. ГАЛИМОВ из дивизиона. Мы представились друг другу. Я попросил как можно побыстрее сообщить в Москву. Выставили часового у парашютов, и поехал вместе с ним в часть. Приехали в часть. Он вызвал командный пункт дивизии. Потом вызвали командующего округом. Через командующего округом доложили в Москву обо всём. Поступила команда задержаться на месте приземления. Я там на радостях сфотографировался пару раз. К этому времени я уже снял оболочку скафандра. На мне была только голубая тепловая одежда, а в оранжевой и серой оболочке и в гермошлеме я не фотографировался. Скафандр мы положили в машину. Когда уезжали, я видел вертолёт, который шел от г. Энгельса. К этому времени я уже спросил и твёрдо знал, что г. Энгельс рядом.
Мы поехали на место приземления. Я знал, что это поисковая группа прибыла на вертолёте. Едем по шоссе и видим, что вертолёт поднялся и идёт к военному гарнизону. Мы выскочили из машины, начали махать ему. Вертолёт приземлился. Находившиеся на нём генерал-лейтенант и полковник взяли меня на борт вертолёта. Я сказал, что сейчас сюда должен прилететь генерал КАМАНИН и генерал АГАЛЬЦОВ, и что мне надо быть возле места приземления. Садимся около места, где лежат мои парашюты. Мне передали команду, чтобы лететь в г. Энгельс. Мы сразу поднялись и полетели туда.
Как только вышел из вертолёта, генерал ЕВГРАФОВ сразу же вручил мне телеграмму от Н. С. ХРУЩЁВА. Поздравительная телеграмма. Я тут прослезился. Наплыв чувств. Затем сразу по телефону связались с Главнокомандующим ВВС. Я доложил главному маршалу авиации тов. ВЕРШИНИНУ о выполнении задания. Он меня поздравил с выполнением задания, поблагодарил, поздравил с присвоением воинского звания «майор». Я ответил как положено. Пожелал мне всего хорошего.
Главнокомандующий сказал, что сейчас соединят меня по телефону с Н. С. ХРУЩЁВЫМ и Л. И. БРЕЖНЕВЫМ. Соединили с тов. БРЕЖНЕВЫМ. Я доложил о выполнении задания, о том, что все системы работали хорошо, что приземление произошло в заданном районе, что чувствую себя хорошо. Он поздравил меня, пожелал всего хорошего. Я поблагодарил. Он сказал, что скоро нам будет звонить Н. С. ХРУЩЁВ. Мы поехали с генералом АГАЛЬЦОВЫМ на «ВЧ».
Вскоре нам позвонил Н. С. ХРУЩЁВ. Я доложил о выполнении задания. О хорошей работе всех систем, о своём самочувствии. Он поблагодарил за выполнение задания, поздравил с окончанием полёта, поинтересовался моей семьёй, родителями. Я сердечно поблагодарил Н. С. ХРУЩЁВА за его внимание, за отеческую заботу. Он сказал мне: «До скорой встречи в Москве».
Затем было поздравление корреспондента «Правды», корреспондента «Известий» и главного агитатора-пропагандиста тов. ИЛЬИЧЁВА. Я поблагодарил их за дружеские, тёплые слова, которые они высказали в мой адрес. Они просили меня сказать несколько слов читателям «Правды». На их поздравления с подвигом я ответил, что собственно подвиг не столько мой, сколько всего советского народа, всех инженеров, техников, представителей советской науки.
После этого генерал-полковником АГАЛЬЦОВЫМ было принято решение лететь в Куйбышев. Сели на самолёт. С трудом пробились через толпу, которая там образовалась. Всем хочется посмотреть. Добрались к машине. Прилетели. Ну вот и всё.»

МАЙОР ГАГАРИН

Источник: Известия ЦК КПСС, 1991 г., № 5.

Казалось бы, все понятно: шар — отдельно, Гагарин — отдельно, такова принятая конструкторами схема, и что-то оспаривать или скрывать тут бессмысленно. Однако и эти подробности долгое время оставались секретными.
На послеполетной пресс-конференции один из западных корреспондентов спросил у Гагарина, как произошло приземление: в кабине корабля или на парашюте вне ее. Космонавт стал консультироваться с руководителем конференции и затем неожиданно для всех сообщил, что Главный конструктор предусмотрел оба способа посадки: как внутри, так и вне корабля (!?). Почему он не сказал правду? Оказывается, кто-то из наших «идеологов» решил, что катапультирование и спуск на парашюте умаляют героизм космонавта, преуменьшают заслугу советских специалистов. Будучи человеком дисциплинированным, Гагарин подчинился команде и ответил, как было указано.
Эта история имела продолжение. Примерно через три месяца в Париже Международная аэронавтическая федерация (ФАИ), на своем заседании должна была зафиксировать мировой рекорд Юрия Гагарина, но по установленным правилам рекорд официально регистрировался только в том случае, если пилот приземлялся в своем самолете или космическом корабле. Вот тут-то вновь и встал вопрос о том, как приземлился Гагарин. Советская делегация утверждала, что он был в кабине. Руководители ФАИ требовали предоставить соответствующие документы. Наши представители, конечно, никаких документов предъявить не могли, но продолжали настаивать на своей версии. Перебранка шла около пяти часов. Когда наступило время обеда, официальные руководители ФАИ решили согласиться с утверждением, что Гагарин приземлился в кабине корабля, и зарегистрировали его рекорд.

Популярность: 100%